Как и чем питались в ссср. Кухня ссср: любимые блюда советских женщин (11 фото)

Чем кормили в СССР или мифы о здоровой еде

Сны о колбасе «Чайной»

В любой бедной стране отвратительная еда. Это закон, он работает везде без исключения, если, конечно, страна не настолько бедна, что люди кормятся с земли. Россия за последние пару лет существенно обеднела. Однако еду наши люди, вопреки здравому смыслу, стали хвалить. Многие убеждены, что к ним на стол, наконец, попали свежие абхазские мандарины, жирное отечественное молоко и натуральный белорусский творог.

В ход идут тяжёлые инструменты самовнушения , превращающие тепличные китайские помидоры в ароматные краснодарские. Человек, который в 2016 году хвалит сыр «Российский», предварительно провёл с собой сложную психологическую работу. У нас стало модным делать вид, что ты разбираешься в еде. И со знанием дела «смаковать» многократно размороженную аргентинскую говядину. Может, людям стыдно, что они, не успев узнать вкуса настоящей еды, снова перешли на комбикорм.

Стыд заставляет держать лицо до последнего.

Ещё сильнее обрабатывает сознание россиян ностальгия . Коварная ловушка: человек, казалось бы, скучает по временам, когда он был юн, свеж и спешил на собственную свадьбу, а в итоге, его чувства сводятся к тоске по колбасе с селитрой и давленым томатам.

Если Россия сегодня только скатывается в бедность, то Советский Союз был страной бедной. А бедняки хорошо не едят. И не ели.

Сегодня Россия по качеству продуктов приближается к белорусским. И это – падение, а не рост.

Пережить его помогает всё та же ностальгия по пирожному «Картошка» . Если вы попробуете сделать творог или йогурт из купленного на рынке либо в «фермерском» магазине белорусского молока, у вас вряд ли что-то выйдет. Также не выйдет заквасить белорусским йогуртом или сметаной настоящее молоко.

Неудивительно, ведь производство сырого молока в Белоруссии каждый год резко растёт, а поголовье скота с 2000 года держится на уровне 4,3-4,4 млн. голов. Зато наладился импорт молока, сливок, сгущённого молока и пальмового масла из Евросоюза, Азии, Латинской Америки . И взлетел до небес экспорт.

Сами белорусы, между прочим, от своих продуктов не в восторге и закупать товары предпочитают в Польше, Литве или Латвии – на границе разного рода «мешочники» создают длинные пробки.

Потому что белорусы знают: продукты у них самые что ни на есть советские , а производители отвечают головой не за качество, но за план.

Моя мама в советское время преподавала товароведение. С ранних лет я коротала свободное время на маминых занятиях. Или на лекциях её коллег, преподававших пищевую технологию, учёт и отчётность продмагазина. Я оттачивала навыки чтения на сборниках продуктовых ГОСТов.

Мало кто знает, что пищевые советские ГОСТы, во-первых, имели примечания, в которых указывалась возможность замены одних ингредиентов на другие. Во-вторых, ГОСТы менялись часто, на некоторые виды продукции даже по два раза за сезон – в зависимости от урожая и надоев. В-третьих, продукцию для внутреннего пользования и на экспорт делали по разным ГОСТам. Так, для экспортных колбас запрещали применять какие-либо упаковочные плёнки, кроме целлофана.

Разнообразный список фосфатов , нитратов и нитритов тоже применялся только в колбасе для внутреннего рынка – например, натрий фосфорнокислый однозамещённый 2-водный, который по совместительству применяется как слабительное и в качестве компонента жидкости для мытья стёкол. Распространённый компонент стиральных порошков натрия триполифосфат тоже клали в колбасу. Для сохранения цвета использовали натриевую и калиевую селитры – безусловные канцерогены. В варёной колбасе и сардельках допускалось содержание 5 тыс. мг нитритов на каждый килограмм – при жарке они превращались в токсины.

Список «улучшителей» и заменителей в одних только колбасах был огромный. ГОСТы официально разрешали использовать в колбасах вместо жилованного мяса щековину, выварку копыт, мочевые пузыри, коровьи проходники...

К каждому сорту колбасы шло примечание, в котором указывалась возможность замены ингредиентов: жилованной баранины на тощую в объёме до 15%, мяса в говяжьей колбасе на обрезь свиную – до 20%, буйволятины и мяса яков вместо говядины – до 100%, старые сосиски, сардельки и колбасу допускалось класть в свежие, вместо натуральных пряностей разрешалось использовать экстракты, солевой вываркой костей и плазмой позволялось заменять мясную массу, до 10% колбасы могло состоять из срезков старых копчёностей.

И наконец, финальное и самое важное примечание в колбасном ГОСТ 23670-79 в редакции 1980 года говорит, что «допускается взамен говядины, свинины, баранины совместное использование стабилизатора белкового, массы мясной говяжьей, или свиной, или бараньей, пищевой плазмы (сыворотки) крови, крахмала или муки пшеничной» .

И это лишь один ГОСТ. А их были сотни. И тысячи ТУ, по которым производили большинство продуктов питания. По ТУ масло для жарки чипсов заменяли раз в восемь месяцев .

«Берёзовый сок» для детских садов был подслащённой водой с витаминами.

О качестве кондитерских изделий скажет советский ГОСТ 240-85 на маргарин, кулинарные и комбинированные жиры, который позволял производить жиры из того же пальмового масла , пальмового стеарина, хлопкового пальмитина. А пальмовое масло тогда было куда более низкой очистки.

Пирожные «Картошка» , торт «Полено» по ТУ готовились из обрезков, крошек, брака бисквитов и печенья с добавлением кулинарного жира и заменителя какао-порошка. Торт и конфеты «Птичье молоко» также готовились по ТУ из разнообразных заменителей. Никаких ГОСТов с агар-агаром, какао-маслом и натуральными яйцами для «Птичьего молока» не было, их сегодня выдумывают зарабатывающие на тоске по советскому строю кулинарные блогеры. На ней же делают деньги нынешние производители «гостовских» шоколадных конфет. Чистой воды бизнес на слепой ностальгии.

Люди тоскуют по шоколадной глазури из комбижира, которую им продавали по цене современных трюфелей.

Мороженое, о котором так громко стонут сегодня патриоты, выпускалось по ГОСТу лишь до 1966 года, а после стало производиться по ТУ, причём были годы, когда в каждой республике существовали свои ТУ на мороженое, в зависимости от ситуации с молочной промышленностью. По ТУ мороженое делали из растительных жиров, комбижира, вместо агар-агара добавляли крахмал и муку , а в начале 1980-х сливочные сорта мороженого заменили молочными: сливочный пломбир остался только в Москве и Ленинграде, провинцию же кормить жирно никто не собирался.

Мороженого в провинции было не шесть-восемь сортов, как в столицах, а один-три.

На юге России были регионы, где за пределами областных центров с 1970-х годов не продавали никакого мороженого, кроме томатного, потому что все молочные продукты из сельхозрегионов подчистую вывозили в Москву. В Тюмени третий сорт мороженого (молочное эскимо) появился только в конце 1980-х, а до этого были только молочное в стаканчике и молочное на палочке. Второй канал в телевизоре, кстати, тоже появился только на закате Союза, до этого обходились первым.

Надо сказать, что ГОСТы и даже ТУ не были показателем качества продуктов. Воровство, обман в советской пищевой промышленности и торговле были повсеместными. Причём порой и на официальном уровне.

На крупных колбасных заводах были обычные цеха с колбасой из щековины, мясо-костной выварки и мочевых пузырей и цех гостовский , работавший на спецпайки, магазин «Берёзку» и ОБХСС, из этого цеха шла продукция для взяток и контроля. На производствах поменьше просто запускали разные линии. Например, две смены с удвоенной мощностью выпускали крахмальную колбасу, а третья, ночная, гнала гостовский стандарт.

Молочные продукты, которые и по ГОСТам, кстати, были в том числе порошковые и с растительными жирами , нещадно разбавлялись и уворовывались.

Молоко разбавлялось ещё в колхозе, потом – по дороге на молокозавод, по пути с завода в магазин, в магазине.

Разбавленным молоком по такой же схеме разбавляли сметану, при необходимости компенсируя потери крахмалом. Сметана, в которой стоит ложка, – это не сметана, а крахмальная каша : в нормальной сметане ложка стоять не должна. Люди, которые тоскуют по ложке в сметане, просто ничего хорошего в советской жизни не видели. Потому что тогда воровали все .

Воровство весовых продуктов было настолько масштабным, что государство с ним смирилось и ввело понятие «естественной убыли» , рассчитывая, что воры хотя бы немного оставят народу. Для разных товаров допускался различный уровень естественной убыли, до 20% , он включал в себя усушку, утруску, битьё, порчу, брак, отказ и воровство.

Но воровать стали ещё больше : легально собирали сливки и жирную сметану, срезали окорока с кур, вырезку с лопатки, уносили свежие фрукты в объёмах допустимой убыли, а потом брали сверх нормы и также разбавляли, утяжеляли, накачивали водой. Трюк про утяжеление водой куриц не в торговых сетях придумали – это ещё при царе открыли.

А сколько стоила такая радость? Литр сметаны в центральной полосе обходился в полтора рубля, в отдалённых регионах – 1 руб. 65 коп. Литр молока – 48-50 коп. Сливочный пломбир в Москве до середины 1980-х стоил 19 коп., а такое чудо, как пломбир молочный, на рубежах родины обходился в 21 коп.

Конфеты со сгущёнкой, патокой и помадкой из растительных масел с отходами какао типа «Буревестник», «Пилот», «Ласточка» стоили в третьем ценовом поясе 3 руб. 40 коп. Якобы шоколадные конфеты типа «Маски» и «Грильяжа в шоколаде» стоили до 15 руб. Суповые наборы – 1,5 руб., мясо, которого никогда не было в продаже, – 2,5 руб. Мясо на рынке – от 7 руб.

Отовариваться на рынке могли себе позволить несколько процентов населения. При хорошей советской зарплате в 120 руб.

Не слушайте тех, кто говорит, будто советские люди зарабатывали по 250-400 руб. Такие деньги водились лишь у элитных работников умственного труда, шахтёров, вахтовиков-геологов. В 1976 году 39% населения страны, или почти 100 млн. человек, жили в деревнях и сёлах, где хорошей зарплатой было 60-80 руб. Низовая интеллигенция на селе получала до 100 руб., в городе – 110-130 руб. в месяц.

В 1965 году Центральным научно-исследовательским экономическим институтом Государственной плановой комиссии РСФСР было выявлено, что 73,51% граждан по доходам не дотягивали до черты бедности, зарабатывая менее 65 руб. в месяц. В 1970-м средняя зарплата, сложенная из зарплат доярки и шахтёра-стахановца, в Союзе составляла 122 руб., а медианная, то есть наиболее часто встречаемая, – 98 руб. У тарифной сетки были коэффициенты: чем дальше от Москвы жил кассир одной и той же сберегательной кассы, тем меньше он зарабатывал.

Зарплаты средней руки специалиста хватало на 6,5 кг «шоколадных» конфет или 10 кг хорошего мяса. Счастье, что в продаже их почти никогда не было, не приходилось расстраиваться.

Ели люди мало, покупали понемногу. Моя мама, которой приходилось бывать в магазинах по ту сторону прилавка, вспоминает, что люди покупали конфеты по 100-150 г от силы. В бумажных кулёчках.

Сыр – по 150 г, сливочное масло – по 50-60 г. В день получения в районе пенсии к гастроному валили старушки – «за маслицем». Чтобы у персонала не возникало идейных конфликтов с обыденностью, им на профсобраниях объясняли, будто советский человек предпочитает покупать понемногу, но свежее.

Перед властью тогда стояла задача любой ценой набить народу брюхо . В ход шли стеарин, крахмал и костные выварки. Чтобы граждане не протянули ноги, при возможности в продукты добавляли витаминно-минеральные комплексы. Те же, что и для скота.

Из провинции в Москву и Ленинград выгребали все съестные запасы, оставляя глубинке очереди за колбасой «Чайной» и конфетами-подушечками. Цены, по мере удаления от столицы, росли, вся страна была разделена на три ценовых пояса, на многих товарах указывались цены сразу для трёх поясов .

Москва на это не обращала внимания, а провинция быстро забыла, что жила впроголодь. И сегодня отчаянно рвётся в нищету, к советскому «берёзовому» соку и кубам комбижира.

Кухня по ГОСТУ. Советская еда

Раскрывая тайны. Еда. Колбаса в СССР колбасные изделия делали на совесть

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

Из журнала «Звезда», №12, 2008 г.

Дервиз Т. Рядом с Большой историей. Очерки честной жизни середины XX века.

Что ели.

Карточки были “прикреплены” к строго определенным магазинам по месту жительства. Завидовали тем, кто был прикреплен к хорошим, например, к Елисеевскому. Надо было следить по газетам или слушать по радио, что “объявили”. Я уже была во втором классе, читать умела и по дороге из школы должна была смотреть (все газеты вывешивались на особых щитах), что и с какого числа “объявили”: мясо, или жиры, или сахар. За хлебом надо было ходить каждый день или через день: на два дня давали. Это тоже была моя обязанность, бабушка уже на улицу не выходила...
За другими продуктами ходила мама.
Карточки — листы плотной бумаги, меньше тетрадного, разграфленные
на квадратики. На каждом написано: жиры 200 г. или хлеб черный 500 г.
А наверху жирно: рабочая, или детская, или служащая, или иждивенческая карточка, дневная норма, месяц и год. Часть этого же листа занимает миниатюрный бланк — так называемая стандартная справка. Ее надо было заполнить (ФИО, адрес прописки, паспорт) и в конце текущего месяца заверить в домоуправлении. Вырезать ее заранее запрещалось — будет недействительна. По ней выдавались карточки на следующий месяц.
Все радовались, когда отменили карточки, но у меня была для радости своя особая причина. Ходить в ЖАКТ (так тогда назывались жилконторы) заверять эту проклятую стандартную справку тоже приходилось мне, из-за работы мама не попадала в приемные часы.
Заверяла противная, толстая (что было после блокады редкостью) тетка, которая, как теперь говорят, в упор меня не видела. Естественно, была очередь. Я терпеливо стояла. Время от времени тетка кричала зычно: “А ну выйдите все на калидор, работать мешаете! Выйди, девочка, говорят тебе, здесь не стой!” Кое-кто выходил, но уж меня она выпроваживала обязательно. Дверь закрывалась. И без очереди к ней все время проходили знакомые, с которыми она оживленно болтала, а заодно заверяла им все, что нужно. Но, как только кончались приемные часы, она работу прекращала.
Надо ли говорить, что часы приема были очень короткими и неудобными. Кроме того, если ты опаздывал сдать справку и не получал карточки к 1-му числу, то просроченные талончики пропадали. А заранее заверять эту проклятую справку тоже не разрешалось, только в определенный период в конце месяца.
Торговля же происходила так. Вот я вхожу в “нашу” булочную. Конечно, очереди, всегда очереди! Выбираю самую быструю, на мой взгляд, продавщицу — ведь уже всех знаешь в лицо. Люди стоят почти в затылок, плотно прижавшись друг к другу, никаких “я отойду, скажите, что я за вами”. В руке зажаты карточки и деньги, из кармана могут вытащить, что уже не раз бывало с моими одноклассницами. Наконец подходит твоя очередь. Тут надо быстро сказать, сколько вешать, чтобы не заставлять продавца лишний раз разглядывать, и протянуть карточки. Я до сих пор помню: кило черного, четыреста белого, двести серого. Это нам на троих: служащий, ребенок и иждивенец. Продавщица ножницами вырезает талончики над особым ящичком (вечером она должна будет наклеить все эти талончики на листы бумаги для отчета)
и взвешивает, а ты уже протягиваешь деньги, не мешкая ни секунды, иначе обязательно кто-нибудь да одернет: ну, чего копаешься, не могла раньше приготовить — или что-нибудь похуже.
Дорога домой скрашивается, если есть довесок, его разрешается съесть по дороге. Одна из продавщиц, приметившая меня, иногда спрашивает: горбушку дать? И тогда на довесок я получаю теплый хрустящий кончик батона. И ей хорошо, и я люблю горбушки до сих пор.
В школе нам примерно год после войны давали бесплатно хлеб, сахар и чай. Два кусочка черного хлеба, два кусочка пиленого сахара и стакан чая. Приносили на большой перемене прямо в классы. Были попытки присоединить к этому соевые сырки, но, по крайней мере в нашей школе, все кончилось быстро по не зависящим от властей причинам. Обучение уже было раздельным. Но фантазия и в женской школе не дремала.
Сырки, на их несчастье, были неподходящего для еды цвета, очень светлокоричневого. И консистенции соответствующей. Будучи развернуты из бумажной обертки не совсем аккуратно, они охотно выскальзывали на парту или на пол, образуя маленькие кучки. Много ли надо девицам 9—10 лет для веселья? Восторг был полным и всеобщим. Сырки стали нарочно ронять на пол в проходах между партами и в дверях. Потом выяснилось, что они липкие и прилипают к стенам и даже к потолку, если сильно бросить. Все прекратилось быстро: учительница, войдя в класс, к нашему сожалению, глазом не моргнула, никуда не вступила, оглядела стены и потолок и вынесла вердикт: все остаются после уроков убирать класс. Стремянку принесет завхоз.
Больше сырков не давали. А скоро отменили и хлеб с сахаром. В школе открылась столовая. Можно было купить белую круглую булочку, так и называлась — школьная, за 5 копеек, а можно заплатить сразу за целый месяц, тогда еще дешевле, купить абонемент.
Тем временем открылись коммерческие магазины, без карточек, но по баснословным ценам. Точно я их не помню, но нашей семье они были недоступны. Мы с девчонками ходили смотреть: колбасы, ветчина, сыры, икра черная и красная, диковинные консервы, пирожные, коробки шоколадных конфет, мандарины и прочее. Удивительно, что икра, особенно красная, была относительно дешевой. После отмены карточек, когда снизили цены, красную икру могли позволить себе покупать время от времени очень многие.
Что же мы ели повседневно? Вошли в обиход мясные супы, значит, мясо по карточкам давали. Макароны, котлеты, экономные “макароны по-флотски”. Картошка с селедкой как самостоятельная еда, а не закуска. Яйца иногда. Голубцы.
Наше домашнее меню в послевоенные годы резко делилось на “до газа” и после. На керосинке или примусе, кроме продуктов, нужно еще потратить бездну времени, много не наготовишь! Ленинград газифицировали очень быстрыми темпами, в каждой квартире появилась плита, а то и не одна, из расчета две конфорки на семью. Это сразу изменило весь темп и стиль приготовления, так что обед из двух блюд перестал быть экзотикой.
Стали чаще есть рыбу, между прочим, местную, из Маркизовой Лужи и Ладоги. В выходные специально ездили за город покупать, так как считалось, что на рынках она не такая свежая, а весной корюшкой и миногами, которых ловили в черте города, торговали всюду.
Летом мы жили в Лисьем Носу, на самом берегу, в Дубках. Там был рыболовецкий колхоз (или совхоз). Огромные деревянные, смоленые и поэтому черные снаружи лодки, далеко не всегда с мотором, а чаще на двух парах весел, уходили с рассветом и к полудню привозили самую разную рыбу, которая горой была навалена в лодке. Крупных окуней и плотву брали на уху,
а судаков и тому подобных жарили. Водились даже угри! Их жарили и коптили, так же как и миног. Если был штиль, то и воду брали из залива. Там было очень мелко, поэтому детей посылали зайти с ведром подальше, чтобы зачерпнуть чистой. Ведь в Маркизовой Луже, по-существу, еще не морская, а пресная невская вода, а все знали, что в Неве вода самая вкусная.
Я не хочу даже вспоминать о том, что сделала с этими местами дамба!
К чаю употребляли конфеты-леденцы или подушечки, поштучно. Их можно было купить довольно дешево с рук возле булочных: бедного вида тетеньки, боязливо оглядываясь, доставали из сумок сколько скажешь. Мне обычно велели купить десять подушечек. С молоком, видно, были трудности. Сужу об этом по тому, что, когда мы с мамой поехали в Лисий Нос, к тем людям,
у которых снимали дачу до войны, то хозяйка угостила, именно угостила нас как чем-то ценным парным молоком. Меня заставили выпить больше поллитра за раз.
При этом нельзя не учитывать, что не было холодильников. Зимой продукты хранились между окнами и на подоконниках, поэтому ценились комнаты в дореволюционных домах, где расстояния между рамами и ширина подоконников достигали чуть ли не полуметра, а еще лучше, если были балконы. Летом же надо было все тут же съедать. Именно тогда, я думаю, были изобретены такие ящики с дырочками, которые встраивались в нижнюю часть окон и выступали на улицу. Со стороны помещения были плотные дверцы, так что холод не проходил.
С такими устройствами возможны были некоторые запасы. Например, приходит соседка и говорит, что, мол, в Парголове у родственников будут колоть поросенка, будете брать? Конечно, говорит мама и договаривается, сколько, почем и когда привезут. Эту свинину тщательно натирали солью, а если летом, то обкладывали крапивой. Уличный ящик позволял хранить ее некоторое время. Или масло. Его клали в банку с крышкой, банку ставили в миску с водой, накрывали тряпочкой, концы которой были опущены в воду. Испарение создавало небольшой эффект охлаждения.
Правда, существовала такая вещь, как аттестат. Офицерская зарплата воюющих переводилась их семьям. Отец уже был полковником, так что иногда мама покупала еду на рынке: сметану, овощи весной и летом. Тогда ведь не было у городских жителей дач и садовых участков, поэтому домашними заготовками — капустой, огурцами и тому подобным — никто из наших знакомых не занимался, тем более что работали очень много, а выходной всего один, воскресенье, до заготовок ли тут! Однако в первое послевоенное лето на рынках уже “все было”. Тут и помогал аттестат, хотя нужно было еще покупать дрова и керосин, платить за квартиру и электричество, а также подписываться в обязательном порядке по установленным нормам на государственный заем — кажется, одна зарплата в год.
Таким способом наше государство, выдав сначала всем зарплату, потом часть отбирало обратно, называя это займом, то есть средствами, которые граждане добровольно дают взаймы государству. Взамен выдавали облигации, похожие на деньги, но довольно большие, иногда с тетрадный лист, разного достоинства. Сами займы назывались громко: “Восстановление и развитие народного хозяйства”, “Государственный заем четвертой пятилетки” и прочее в том же роде. Считалось, что государство отдаст людям долги постепенно, разыгрывая номера и серии в специальных лотереях. Списки выигравших номеров печатали в газетах. Надо ли говорить, что лишь ничтожная доля средств возвращалась обратно. Относительная справедливость состояла в том, что чем больше у человека была зарплата, тем больше он вынужден был отдавать на заем. Сравнительно недавно я нашла дома среди книг пачку с этими бумажками. Храню как исторический документ.
А вот с чем мне лично повезло в те годы, так это с шоколадом. Поступил в военное училище в Ленинграде мой сводный брат (до войны я его не помню). Каждое воскресенье и в праздники он приходил к нам. Ко мне он относился очень хорошо, водил меня на утренники в театры и цирк, приносил книги читать, а главное — приносил коробки конфет, и каждый раз разные. Тогда я попробовала шоколад в первый раз, и это произвело на меня неизгладимое впечатление. Я со всей ответственностью утверждаю, что
он был намного вкуснее нынешнего. По всей вероятности, в этой отрасли сохранились случайно традиции и специалисты даже не довоенные, а дореволюционные.
Во-первых, коробки были разных размеров — от совсем маленьких, плоских, “театральных”, легко помещавшихся в дамской сумочке, а значит, недорогих, до гигантских подарочных шкатулок, иначе это произведение нельзя было назвать. Формы тоже рознились — обычные прямоугольные, круглые, овальные, вытянутые, как пенал, в виде ромба и даже шестигранные. А один раз мне подарили коробку в форме пятиконечной звезды.
А главное, когда ты открывал коробку, то там были сплошь конфеты, а не безвкусная пластиковая форма с кое-где вкрапленными однообразными изделиями (привет от цивилизованного мира!). В больших и средних коробках было два, а в особо дорогих и три слоя конфет. В нижнем — солидно, плечом к плечу, продолговатые и квадратные с начинкой. Некоторые в фольге, чтобы отличать. Затем, во втором ряду, в гофрированных пергаментных чашечках особо нежные, с вишней, черносливом, ликером. С ликером обязательно в виде бутылочек со светлой пробкой. Трюфели тоже в чашечках. И поверху располагались просто маленькие шоколадки, круглые, прямоугольные, миниатюрные палочки с орехами (твикс или сникерс могут спрятаться!), орешки или изюм в шоколаде или, например, в виде кофейных зерен. Тут же обязательно лежали аппетитные жестяные пинцетики, а также карточка, где было написано: фабрика такая-то, укладчица: фамилия, инициалы и дата. Дело в том, что когда ты открывал коробку, то видел некоторую композицию, выложенную из конфет, и автор ее был известен.
О вкусах спорить трудно, но мне кажется, что конфеты были вкуснее нынешних, самых дорогих, а что разнообразнее, так это без сомнения.
Картинки на коробках — вот где был полет фантазии. Я видела у одного знакомого в те годы коллекцию крышек. Цветы и фрукты, кошечки-собачки — это само собой, копии известных картин, против чего потом стали возражать малокультурные педанты: оскорбительно, мол, для Репина или Шишкина. Зато дети знали картины и узнавали их в музеях. Еще были серии тематические: ордена, знамена, виды городов, ну Кремль, конечно, во всех видах. Известные детские персонажи из сказок, спортивная серия, птицы и многое другое.
Цен я, к сожалению, не помню. Но раз конфеты довольно часто дарили друг другу люди из нашего скромного окружения и даже дети, отправляясь на дни рождения, значит, это было доступно.
Что касается мороженого, то оно было своего рода индикатором того, как быстро налаживалась жизнь после блокады. Сначала были только эскимо — пятидесятиграммовые цилиндрики с воткнутой щепочкой и брикеты — вдвое больше, прямоугольные. Стоили сначала дорого, но быстро дешевели, и после отмены карточек почти у всех детей хватало денег на мороженое. Его продавали из деревянных ящиков, которые с диким грохотом волочили прямо по земле за прибитую ременную петлю, или из ящиков поменьше, которые продавщицы носили на ремне на шее. Мороженщицы всегда располагались поблизости от школ к концу уроков. По мере того как начали открываться кафе, этот вид торговли постепенно исчез.
Кое-где, например в фойе кинотеатров, еще встречались довоенные киоски с мороженым в вафлях. В специальную машинку закладывался кружок вафли сантиметров пяти диаметром. Сверху — мороженое, и закрывалось другим таким же кружком. В машинке был специальный поршень, посредством которого это изделие приподнималось, и его можно было взять с обеих сторон за вафли. Тонкость была в том, что на вафлях были выдавлены разные имена, короткие — Таня, Вася, Коля. Счастье было полным, если доставалось свое имя.
После отмены карточек произошло и некоторое выравнивание цен, и магазины потеряли статус коммерческих. В Ленинграде, как стало принято говорить потом, “все было”. Но были и очереди: за мясом, молоком, сметаной, за яйцами, подсолнечным маслом, за особо дефицитной крупой, например гречневой. Я помню, естественно, то, за чем приходилось стоять самой. Это было очень нудно, иногда по часу, по два. Были нормы, сколько выдавать “в одни руки”. Мяса, помню, не более килограмма, но оно было только парное! Мороженое мясо, вначале как диковинка, стало появляться кое-где в середине пятидесятых и было не в почете. Мука и после отмены карточек была по талонам, выдаваемым в ЖЭКе к праздникам “красного календаря” и Новому году.
Без очереди было сливочное масло, сосиски, колбасы, ветчина, сыр, копченая и соленая рыба, икра, крабы. В больших гастрономах, например в Елисеевском (советское название — Гастроном № 1 — так и не прижилось), появились огромные бассейны с живой рыбой. Выходил из-за прилавка продавец
с сачком и выуживал приглянувшуюся несчастную жертву.
Среднему человеку вполне доступны были время от времени рестораны, не говоря уже о кафе. Более того, по воскресеньям начали даже ходить семьями обедать в ресторан, а уж вечерами туда было просто не попасть. Днем в хорошие кафе стояли очереди, в том числе в знаменитый “Лягушатник” (кафе-мороженое на Невском рядом с Большой Конюшенной, тогда Желябова). Да что там кафе, в ресторан “Метрополь”, на Садовой, во время обеденного перерыва занимали очередь, чтобы просто пообедать — днем цены были ниже,
а кухня славилась.
Как раз в то время была издана роскошная, большого формата “Книга о вкусной и здоровой пище” с множеством цветных картинок. Так вот, все, что было на картинках, можно было попробовать в ресторанах или сготовить дома, кроме, пожалуй, дичи. Для нее обыкновенным людям нужен был знакомый охотник.
Именно тогда в народное меню (впервые после 1917 года) вошел салат “оливье” и вообще появился в качестве универсальной приправы майонез в маленьких стеклянных баночках, ставших не менее универсальной посудой. (Сколько гастритов и язв вызвало его неумеренное употребление!) Повторяю, можно было в недорогом кафе заказать уже не просто “мясо”, а антрекот, эскалоп, лангет, свиную или баранью отбивную.
Но были и заведения общепита под простым названием “Столовая”. Они, как и всё тогда, делились на разряды. Были “райкомовские”, “ведомственные”, они иногда бесхитростно назывались просто “закрытые”, “рабочие” и “ИТРовские” — на заводах (Инженерно-технических работников), “студенческие”, “диетические”, даже “детские”. И просто столовые. Попадались курьезы вроде “столовая ресторанного типа”. В эпоху карточек можно было прикрепиться к какой-нибудь, и у тебя за обед вырезали из карточек талоны.
Соответственно (о, эта печать вечно недокормленного народа!), и людей можно было различать по тому, куда они ходят обедать. Обеденный перерыв — “обед” — священное время для каждого, от работника ЦК до землекопа. Чем столовая закрытее, тем она лучше, но и тем она дешевле. На первом месте, конечно, коммунисты. Как попадали в обкомовскую столовую, не знаю, ведь пройти в Смольный можно было, только предъявив партийный билет. А на районном уровне было проще. Все райкомы располагались в бывших барских особняках, где кухонные помещения, как известно, были в первом этаже. Тут же, близко от входа, расположили и столовые. Знаю людей, которые хвалились тем, что запросто проходили мимо вахтера, раздевались в гардеробе и для отвода глаз сначала шли наверх, якобы по делу, а потом непринужденно спускались в столовую, где по неслыханно низким ценам получали отличную пищу. Главное было — не выделяться по одежде и поведению “совслужащих”, тогда пропуска у тебя не требовали.
Чем крупнее завод, тем лучше столовые. Самые дешевые — рабочие залы,
а более разнообразный ассортимент у ИТР, а самый лучший — в столовой заводоуправления. Студенческие столовые в институтах по ценам и качеству тоже ничего, но не такие, хотя и там есть отдельные залы для профессорско-преподавательского состава.
Вы только представьте себе, какая масса людей трудилась над этими разрядами, расценками, нормами, скидками, пропусками! А сколько контролеров должны были это проверять! И все для того, чтобы, не дай бог, не уравнять дворника и секретаря ЦК в стране провозглашенного всеобщего равенства.
Обыкновенные заведения под названием “Столовая”, вход с улицы, пускают всех, были, мягко говоря, не хороши. И хоть это было обычным сюжетом у юмористов всех рангов, вплоть до Райкина и официозного журнала “Крокодил”, положение только ухудшалось. Правда, менялись декорации. Сразу после отмены карточек были столы со скатертями и официантки. Надо было выстоять очередь, сесть за столик, дождаться официантки и заказать. Потом долго ждать. Съесть и снова ждать, когда она придет за расплатой. Скатерти грязные, пища гадкая, холодная и не всегда безвредная. Снисхождение только тем, кто заказывает спиртное. Был период в хрущевское время, когда на столах бесплатно стояли хлеб и горчица. Потом отменили, испугавшись, что народ заходил, не дождавшись заказа, ел хлеб и уходил.
Дальше наступила эра самообслуживания, что было хотя бы быстрее. И тут был свой колорит. Лишенные каких бы то ни было гражданских прав советские люди, наделенные вследствие этого всеми мыслимыми комплексами, в каждую секунду своего общественного бытия боролись с согражданами за ничтожные преимущества. Ворваться в вагон первым и сесть, как будто сто лет стоял.
В очереди обойти хотя бы одного человека. Последите, как ожидает толпа зеленого сигнала светофора. Это безусловный рефлекс — стоять в первом ряду. И не важно, что ты глотаешь выхлопные газы, а в дождь на тебя летят брызги, зато ты первым ринешься через дорогу. Теперь с такими же комплексами ездят на машинах.
Так вот о столовой. Самообслуживание, очередь. Если ты не в одиночку, то один стоит, остальные занимают столик. Впрок.
Еще в советских столовых почему-то не было ножей. Вернее, были, но мало, только к тем блюдам, которые такового требовали, по мнению официантки. Просишь нож, а в ответ “У тебя же котлета, зачем нож?”. И впрямь, зачем? Особо настырные совались “за кулисы”, противными голосками клянчили у посудомоек “Будьте добры, помойте ножичек!”.
На рубеже 1950—1960-х был в Ленинграде период, когда казалось, что налаживается вполне нормальное общественное питание. На Невском, близко от Мойки, — большая пирожковая. А уж сосисочная “Три поросенка” с симпатичными поросятами в витрине тоже на четной стороне Невского, у Восстания (Знаменской), была известна даже приезжим. Возле Большого зала Филармонии был магазин, чрезвычайно популярный, со скучным названием “Магазин пищевых концентратов”. Там в маленьком зальчике можно было съесть очень вкусную гречневую кашу и выпить кофе с булочкой. О ресторанах я уже написала, добавлю, что очень популярен был “Кавказский” (подвальчик на Невском справа от Казанского собора). Повсюду в городе одна за другой открывались недорогие “точки питания”. Да, надо было постоять хоть немного в очереди, но организовано все было неплохо, а главное, кафе были по карману почти всем.
Но вскоре все стало портиться. В начале 1960-х подняли цены на основные продукты. Увеличили цены днем в ресторанах. Закрылась на ремонт сосисочная и больше не открылась. “Концентраты” перевели в конец Московского проспекта, в дворовую стекляшку, где они никому не были нужны и скоро скончались. Примеры можно множить.
И до сих пор не может привиться у нас массовый обычай обедать в кафе и ресторанах. Вы скажете: теперь же все стало по-другому! А вы сравните цены и качество (дорого и невкусно) и поймете, почему практически все частные фирмы нанимают на работу специальных женщин для покупки продуктов и стряпни вместо того, чтобы в перерыв выйти на улицы родных городов и зайти перекусить в кафе или ресторан.
Дома, конечно, никаких изысков повседневно не стряпали, но в праздник — отчего бы и нет! Возродился обычай зимой, особенно в мороз, собираться компанией, коллективно лепить домашние пельмени — горы, а потом их под водочку не спеша употреблять. То же самое и с блинами на Масленицу.
Кстати уж о выпивке: кроме водки, коей появились разные новые сорта, “Столичная” например, открылись фирменные винные магазины, где продавались вина народов СССР. Это было подлинное разнообразие вин — грузинских, крымских, даже узбекских. Магазины так и назывались: “Грузинское вино”, “Узбеквино”, “Молдавское вино”, “Арарат” — это уж по части коньяков. Сухие и полусухие вина были очень дешевы, но в то же время хорошего качества, и в жизнь постепенно входила культура застолья, общения. Как не пожалеть о том, что все разнообразие грузинских сортов, каждый из своего сорта винограда, своей местности, слилось потом в безликую, да еще и зачастую фальсифицированную “Алазанскую долину”!
Наверное, многие, как и я, узнали только в 1960-е годы, что иллюзия относительного изобилия в Москве и Ленинграде поддерживалась за счет всей остальной страны, которая голодала по-прежнему. Но тогда, вплоть до моих студенческих лет (я окончила школу в 1953 год), еда продавалась вкусная и разнообразная. Конечно, за относительно дешевыми продуктами были очереди, но не такие огромные, как в войну.
Однако при Хрущеве и в Ленинграде начались трудности с продуктами. Как-то незаметно исчезли разнообразные колбасы и ветчина, куда-то делись пирамиды банок крабов, которые, казалось, не очень-то покупали, сыр пропадал и бывал лишь одного сорта, а потом и вовсе остался лишь в виде плавленых сырков, в поисках селедки надо было обойти несколько магазинов, и так далее и тому подобное. С незначительными сезонными колебаниями, положение в общем неуклонно ухудшалось, пока реформы 1990-х не ликвидировали дефицит.
Забавная, но характерная иллюстрация. В начале 1960-х уже начались первые туристские поездки в “страны народной демократии”. Мой муж получил вожделенную путевку в Польшу. Там в числе прочего советские люди увидели в свободной продаже белую муку по очень доступной цене. Полгруппы, в том числе и мой муж-блокадник, привезли по пакету с собой. Запрета везти такие продукты еще не было, не догадались!
Трудности выглядели так. Вдруг пропадало сливочное масло, или яйца, или мясо, или все сразу. Слово “выбросили” стало ходовым. Где, что и когда
выбросят, никто не знал, кроме торговых людей и их приближенных. Идешь, например, по улице близко от какого-нибудь гастронома. Вдруг — раз!
Во мгновение ока у дверей, обычно не главных, за считанные секунды
(со мной это точно так было два раза!) образуется очередь метров 15—20. Плотно так все встают в затылок, а потом уже начинают выяснять, что выбросили. Вот и стоишь, если деньги с собой есть, не меньше часа и становишься счастливым обладателем полкило масла или банки югославской консервированной ветчины.
Или, например, году в 1955-м мясо вовсе пропало. Зато всюду лежат гуси, причем без очереди, суровые такие гуси, мосластые, железные, правда ощипанные. Все обсуждают, как их победить, чтобы были помягче. Дежурное блюдо — гусь!
А овощи, а помидоры, а апельсины, а болгарские виноград и черешня, очереди за которыми были коварными: стоишь, стоишь и кончилось!
О советских очередях можно писать поэмы, романы, социологические исследования... “Вас здесь не стояло!” — за этой юмористической фразой тысячи конфликтов. Занимаешь, например, за мясом и идешь покупать что-нибудь менее дефицитное. Вроде всех предупредила, ан нет! Возвращаешься, а за это время и те, кто перед тобой, и те, кто за тобой, тоже отлучились. И тебя никто не помнит или делает вид, что не помнит: “не стояло” и все! И ждешь с трепетом, когда вернется тот, кто тебя запомнил, а нет, так и останешься ни с чем. Люди в очереди — это особая порода, которую у нас вывели при развитом социализме, когда развитым на самом деле был только дефицит всего. И как легко было этих людей натравить друг на друга!
Вот, например, как происходила торговля мясом. Еще вплоть до конца 1960-х годов мясники отрубали от туши прямо за прилавком, где для этой цели стояли толстенные колоды. Если тебе доставалась мякоть, то продавец обязательно добавлял кость, согласно правилу “мяса без костей не бывает”. Но это все-таки происходило у всех на глазах. До этих же лет держались разные расценки на разные категории мяса. Вырезка дороже, оковалок дешевле. Во всех мясных магазинах на стенке висели специальные плакаты: разделка говядины, свинины, баранины. Нарисована красная туша, и черными линиями показаны границы раздела, а рядом — категории качества. Если кончались части высшей категории, то можно было купить хоть и похуже, но дешевле.
С ростом дефицита технология изменилась. Теперь мясо выносили из внутренних помещений на больших железных лотках уже разрубленным и разложенным по порциям. К каждому относительно пригодному для еды куску полагался, обычно стыдливо подложенный под низ, синюшно-желтоватый заветренный и откровенно грязный ошметок жира и жил. Доля его составляла 10—15% в зависимости от наглости продавцов. Тем, кто пытался протестовать, говорилось что-то вроде: “А куда нам это девать? Не хочешь, не бери!” А сзади напирает очередь, и уже ты виновата, что отнимаешь своими капризами у людей время. И моментально уже все против тебя, а стоящие за тобой просто физически выпихивают тебя из очереди. И слышны заискивающие перед продавцом голоса, что, мол, не откажите в любезности, мне вот тот кусочек.
И всем своим видом и голосом этот очередной покупатель показывает, что все понимает и не имеет ничего общего с этой скандалисткой. А в подтексте: может, продавец оценит и мне на этот раз даст что-нибудь пристойное?
Сколько подобных сцен пришлось видеть, не сосчитать. Но однажды я восхищена была поведением немолодой женщины. Молча она согласилась на предложенный ей товар, сходила и заплатила в кассу. Это был еще дополнительный этап — отдельно сквозь немыслимую толчею пробиться к кассе, отстоять очередь, а потом с чеком пробиться назад, чтобы взять плохо завернутый в грубую бумагу и потому пачкающий все и вся свой кусок. Когда она подошла с чеком, я как раз была возле. Спокойно она развернула покупку, вынула несъедобный довесок и положила его обратно на прилавок. Остальное завернула и сложила в сумку. Продавщица не сразу нашлась, но все-таки завопила: “Женщина, вы что здесь разбрасываете? Куда я это дену?” — “Это ваши проблемы”, — не повышая голоса, уходя, ответила покупательница. И долго еще люди гудели, обсуждая необычный для советского человека поступок.
“Соблюдайте нормы отпуска в одни руки!” А с этим как быть, особенно если у вас большая семья? Мяса, например, давали не более 2 кг, ну,
2 с небольшим. Помню, как приехал в командировку мой однокурсник. У них в Средней России вообще не видели мяса, кроме как по знакомству. Он должен был привезти с собой рюкзак с мясом. Мы собрались вчетвером и два дня стояли в очередях. Потом долго упаковывали в мешки, чтобы не текло.
Я боялась, что его не пустят в самолет. “Да что ты! Там половина таких. Лишь бы ничего не запачкать!” — объяснил он мне.
Еще большей экзотикой стала рыба. Очередь за ней обнаруживалась по запаху, когда рыба начинала подтаивать. Основной ассортимент — мороженая треска, реже морской окунь, еще реже камбала. Стоять зимой приходилось на морозе, поскольку многие магазины именно из-за запаха предпочитали торговать на улице.
Вы скажете: а рынки? Летом, конечно, местные овощи, яблоки, картошку покупали, но изобилия не было. Хорошо помню, как гонялась весной за морковкой для маленького сына.
Однако власть уже перевела городское население на самообслуживание: началось массовое выделение садоводческих участков. И, когда они набрали силу, положение хотя бы с местной сельхозпродукцией улучшилось.
А пока мяса на рынках практически не было. Его привозили очень редко и мало. Цена по тем временам непотребная, чуть ли не в десять раз выше, чем в магазинах. Но все равно утром у пустых мясных прилавков на рынке выстраивалась очередь — в надежде, что мясо привезут. Чуть больше было на рынках кур, но и их хватало только до середины дня.
Единственное, что всегда было, — это капуста, на которую осенью даже снижали цену до копеек. Одна знакомая любила дит!” — иговорить: “Большевики продержатся, пока у них капуста р оказалась права.
А в самом начале 1960-х случился в Ленинграде и хлебный кризис. Еду я утром на работу в автобусе, время раннее, булочные еще закрыты, а у дверей очереди. На работу тогда нельзя было не прийти без причины, а когда я шла с работы вечером, хлеба нигде не было. Пустые полки, как в блокаду, только карточек нет. Тогда появился батон “русское чудо” — в муку напихали столько всяких примесей, что грубая корка отделялась от клейкой середины, как футляр. К счастью, власти все-таки приняли меры.
А дальше пришла пора продуктовых “заказов”. На хорошей работе много заказов, на плохой мало, кидали жребий, или профсоюз устанавливал очередность. Инвалидам войны — есть шанс. Героям соцтруда — пожалуйста! В райкомах, горкомах — тем более. Народным артистам. Депутатам. Если в день всенародных выборов придешь голосовать рано, тоже получишь право.
А что же на этот заказ полагалось? О! Хороший заказ — кило сахару, банка югославских мясных консервов, кило гречи, лимон, палка колбасы твердого копчения. Шоколадные конфеты. Плохой — отечественные консервы “Завтрак туриста”, сахар, вареная колбаса, маргарин, серые макароны. Возможны варианты.
В брежневское время продукты были предметом постоянного внимания.
Их дарили, давали в виде взяток. Хорошо помню, как на официальном юбилее (60 лет) сослуживцы преподнесли юбиляру корзину с виноградом, яблоками и апельсинами, из которой выглядывали бутылка шампанского и коньяк.
Пущен был, правда, анекдот, что, мол, иностранцы удивляются, как это
у советских людей в магазинах ничего нет, а холодильники забиты. Но, во-первых, далеко не у всех “все было”. В нашей семье не было. А во-вторых, никакие иностранцы и представить себе не могли, чего стоило добыть хотя бы элементарные фрукты детям!
В общем, перестройка, видимо, действительно назрела, если вся жизнь моего поколения чуть ли не до пенсионного возраста прошла под знаком добывания еды.

Время неустанно течет, перемены коснулись и кулинарных предпочтений. Мало кто из современных детей согласится пожевать смолу деревьев или получит удовольствием от мокрого хлеба, посыпанного сахаром.

Никакие шоколадки, мармелад и другие лакомства, которыми заполнены современные магазины, не заменят вкусностей из детства. Деликатесы, которые так любили в СССР, сейчас могут показаться мегастранными, но их вкус невозможно забыть. Давайте немного поностальгируем.

1. Пожалуйста, две корочки хлеба

Сегодня мы как и раньше покупаем хлеб в магазине, и он часто запечатан в пакет или вообще порезан на кусочки. Это, конечно, удобно, но не так как в детстве. Вот признайтесь, кто, возвращаясь домой с купленной свежей буханкой хлеба, не объедал хрустящую и ароматную корочку? Боже, это было так вкусно и незабываемо.

2. Природная жвачка

За изобретательность советским детям можно дать премию, ведь они из ничего делали конфетку. Одно из самых популярных и доступных лакомств – смола с плодовых деревьев, которую жевали вместо жвачки. Дешево и сердито.

3. Лакомство, которому завидовал весь двор

В детстве самым вкусным и сладким угощением был хлеб, смазанный маслом и посыпанный сахаром. Именно с таким угощением нужно было почему-то выйти на улицу, чтобы все друзья просили откусить кусочек. Другой популярный вариант – просто намочить хлеб водой и присыпать сахаром. Почему мы перестали так делать, странно…

4. Самые вкусные лекарства

Многие дети любили болеть простудой, ведь мама обязательно покупала аскорбиновое драже. Как же хотелось, получить хотя бы на одну штучку больше. Рассасываешь шарик, и сначала – сладенько, потом – кисленько. Идеально. Нужно обязательно в ближайшее время купить себе упаковку аскорбинок.

5. Какой там чупа-чупс...

Раньше конфеты на палочке были роскошью, поэтому многие готовили их дома, причем были даже специальные формы, чтобы сделать петушков, зайчиков и лисичек. Все очень просто – растапливались сливочное масло и сахар. Конечно, потом появились и другие рецепты, но все равно, проще не придумаешь.

6. Оригинальное украшение, которое можно есть

В советские времена бублики продавали связками и многие надевали их в качестве бус и организовывали целые концерты. Баранки ели просто так, а еще с чаем, киселем, компотом.

7. Самодельное пирожное

Деликатес, который до сих пор входит в меню многих людей – печенье с маслом. Делали импровизированное пирожное очень просто: брали два печенья, например, «Юбилейное», смазывали их маслом и соединяли вместе. Это лучшее угощение к чаю, которое можно было придумать.

8. В сухом виде еще вкуснее

В магазинах СССР можно было за небольшие деньги купить кисельные брикеты, которые обычно съедались до того, как был приготовлен напиток. Дети с удовольствием грызли их, получая удовольствие.

9. Опасное лакомство

Сегодня без труда можно приобрести в магазине вареную сгущенку, а раньше нужно было варить ее самостоятельно. Сколько людей плакало, отмывая стены и потолок от взорвавшейся баночки сгущенного молока, не перечесть. Вкусная ириска, которую можно было есть ложками, того стоила.

10. Сырные эксперименты

Такое ощущение, что излюбленное занятие детей того времени – проведение экспериментов, которые касались и употребления пищи. Вот один из них: отрезаешь кусочек сыра, опускаешь его в горячий чай или кофе и ждешь, пока он расплавится, а затем, сразу в рот. В те времена это казалось невероятным деликатесом.

11. Можно было зуб сломать, но очень вкусно

В современных магазинах можно при желании найти любые продукты, а вот во время советского союза это было крайне сложно, поэтому люди выкручивались, как могли. Чтобы порадовать детей, мамы готовили козинаки, для которых очищенные семечки заливались карамелью, а после застывания из них формировались небольшие брикеты.

12. Дружба может быть очень вкусной

Многие согласятся с тем, что вкус советского плавленого сыра «Дружба» нельзя сравнить ни с одним из современных аналогов. Его добавляли в разные блюда и ели отдельно с чаем. Ностальгия до мурашек.

13. Природные деликатесы

Во времена СССР все свободное время дети проводили на улице, поэтому они знали вкус всех растений, которые можно было встретить. Любимым лакомством был кислый дикий щавель.

14. Вот, чего действительно не хватает

Ириски – конфетки, из-за которых многие лишились пломб в своих зубах, но удовольствие того стоит. Хоть такие лакомства продаются в магазинах до сих пор, вкус кажется совсем чужим.

15. Барбекю, доступное каждому

Это сегодня на костре готовят мясо, рыбу, морепродукты, а раньше такого ассортимента не было. Самый вкусный деликатес, которого ждали все дети на пикнике – печеная в костре картошка. Это же так интересно: бросил картофель в костер и стоишь, ждешь, ворочая угольки палочкой. Достаешь его с костра, а он горячий, как угли, ну ничего - дуешь, перекидываешь с руки на руку, и стараешься быстрее снять кожуру, чтобы насладиться неповторим вкусом. Боже, прям слюнки потекли.

16. Любимая картошка сладкоежек

Одним из самых доступных десертов советских времен было пирожное «картошка», и многие научились готовить его самостоятельно, ведь рецепт очень прост: печенье измельчали в крошку и добавляли растопленное масло с какао. Все перемешивали и лепили шарики. Вот такой десерт.

17. Ешь, сколько угодно

Если купить шоколадные конфеты или пирожные в СССР можно было не всегда, то вот халва в ассортименте присутствовала часто. Сегодня кажется странным тот факт, что продавали это лакомство в жестяных банках.

18. Ее аромат, как магнит

Раньше мало кто думал о фигуре, выкладывая на сковороду кружочки докторской колбасы, ведь это так вкусно, что нельзя передать словами. Конечно, кто-то до сих пор балует себя таким блюдом, но это распространено не так массово, как тогда.

19. Пугающий напиток

Многие впервые видя чайный гриб, думают, что это что-то странное, похожее на медузу, и ни в коем случае не съедобное. В советские времена у многих на подоконниках можно было увидеть трехлитровую банку, накрытую марлей, под которой творилось чудо – готовился вкусный напиток, именуемый «квасом».

20. Вкусное и экономное пирожное

Не всегда в холодильнике был торт, а вот домашнее варенье в кладовке отыскать можно было. Приходилось импровизировать: отрезался кусок батона, намазывался маслом и сверху клался большой слой варенья. Вкуснятина, что невозможно остановиться. Кто тогда думал о фигуре?

21. Экономно, но очень вкусно

Это, конечно, не сладость, но получалось не менее вкусно. Берется кусочек хлеба и лучше ржаного, смазывается растительным маслом и обильно посыпается солью. Еще можно дополнить такое необычное угощение зеленым луком или укропом. Многим покажется, что это закуска к горячительным напиткам, но это ели дети.

22. Если хлеб засох – на сковородку его

Мало кто продолжает тратить время на то, чтобы постоять у плиты и пожарить гренки, ведь есть тостеры и другие приспособления. Раньше это был очень популярный способ избавления от черствого хлеба, который нарезали на кусочки, окунали в яйцо и обжаривали с двух сторон на раскаленной сковороде.

23. Лучшее лакомство на земле

Завершить список хочется самым вкусным и популярным среди советских детей лакомством – орешками и вафельными трубочками, наполненными вареным сгущенным молоком. Практически в каждом доме была вафельница или специальное приспособление для приготовления скорлупы орехов из теста. Готовили такие угощения в большом количестве на разные праздники, а его вкус навсегда останется в памяти.

Мы с мужем родились в один год - 1957. Следовательно, детство наше пришлось на 60-е и частично на 70-е годы. Я имею в виду, конечно, сознательные годы. Жили мы в разных сёлах на Ставрополье.Сегодня мы вспоминали с ним, что было из еды в нашем детстве. Эти воспоминания только наши, если у кого-то есть другое мнение, поделитесь им в комментариях.

Я перечислю только 10 блюд с нашего стола.

1. Конечно же, борщ, который мама варила и на мясном бульоне, и на овощном, со свежей капустой летом, а зимой с квашеной. С домашней сметаной, так как корова была тогда почти в каждом доме. Отец моего мужа любил "белый" борщ, так как он клал в него 5 ложек сметаны. У нас дома борщ со сметаной тоже ел только папа, а мы с мамой сметану намазывали на свежий и душистый хлеб, который она пекла сама.

2. Пельмени. Не каждый день, конечно, но зимой они часто были на нашем столе, так как перед Рождеством обязательно закалывали поросёнка. Пельмени ели тоже со сметаной, а вот у мужа в семье пельмени любили уплетать с бульоном, прозрачным и пахучим, в который обязательно добавлялся перчик для остроты.

3.Домашняя лапша. У нас во дворе бегали куры, утки и гуси. Постепенно они со двора перекочёвывали на обеденный стол и чаще всего мама варила домашнюю лапшу, которую резала тоненькими длинными нитями. Когда она резала лапшу, я всё время боялась, что она отрежет себе пальцы, но ни разу такое не случилось, Слава Богу!

4.Хворост. Ах, какой хворост пекли наши мамы в детстве. Современные дети понятия не имеют, что это такое, а мы каждый день просили мам, чтобы они испекли или хворост, или пышки. И то, и другое можно было есть без ограничений, а ещё угощать друзей и подруг.

5.Блины и пироги. Блины со сметаной, вареньем. мёдом. Всё! Выбор небольшой, но зато так вкусно! А пироги с тыквой до сих пор не могу забыть. После смерти мамы я их ни разу не ела. Сама пекла и пеку пироги, но с тыквой никак не возьмусь испечь.

6.Яичница с помидорами. У мужа в семье была яичница с салом, а у нас с помидорами. Готовил её всегда мой папа. Он мне рассказал секрет её приготовления, и сейчас мою яичницу с помидорами любят все и каждый раз спрашивают, как я её готовлю.

7.Холодец. Варила холодец мама только зимой, потому что холодильник у нас появился только в 1971 году, когда мне было уже 14 лет. Холодец - любимое блюдо моего брата, он мог есть его утром, в обед, и вечером.

8.Кисель и компот из сухофруктов.Кисель варили густой и разливали по тарелкам. Он застывал, и его можно было резать ножом на маленькие квадратики, а потом эти холодные квадратики таяли во рту. А компот был обычный. Сухофрукты - абрикосы, вишни, сливы, яблоки - сушили сами, поэтому не жалели, когда варили компот. Он получался тягучим, тёмно-вишнёвого цвета, но я больше любила просто есть сухофрукты.

9.Конфеты, печенье, вафли,халва и грильяж, очень редко зефир. Рядом с моим домом был продуктовый магазин. Конфеты я ела каждый день. Любила в основном шоколадные, но и от карамелек не отказывалась. Очень любила вафли "Артек", могла за один присест 3 пачки съесть по 12 копеек. Диатеза и аллергии никогда не было, диабета нет до сих пор.Ещё помню какао в пачках. Мы его ели сухим,вкус остался в памяти на всю жизнь.

10. Последнее. Мороженое. Не каждый день, но раз в неделю летом стабильно. В картонных ящиках с искусственным льдом. Когда продавщица открывала ящик, из него валил белый пар. А если она давала в руки небольшой кусочек искусственного льда, был такой восторг, что и о самом мороженом забывали. Почему-то запомнилось, что 1 копейку сдачи она никогда не давала, а потом говорили в селе, что она за эти копейки себе дом построила. Завидовали, наверное.

Любимое своё блюдо я выделю отдельно. Это жареная картошка.
-Таня, что тебе приготовить на обед?-спрашивала мама, когда я уходила в школу.
-Картошку жареную,- отвечала я.
-Можно было и не спрашивать,-бурчала про себя мама.

Конечно, была и селёдочка, которую в моём детстве почему-то иваси звали, и супы разные, и творожок домашний, и вареники с творогом и вишнями. Было полно фруктов, ягод и овощей. В мае уже спела черешня и клубника, потом вишни и абрикосы, яблоки и груши. А виноградник у нас какой был! Разные сорта винограда, даже киш-миш рос.Последний сушили под навесом и ели всю зиму.

Не было колбасы, сыра и сгущённого молока, апельсинов и бананов с ананасами в нашем сельском магазине, но не очень-то и страдали. Когда приходилось бывать в районном центре, то все эти продукты можно было купить, кроме бананов с ананасами, которые я впервые попробовала в Москве в 1974 году.

Я не идеализирую СССР. Более того, я прекрасно знаю, какие трудности пережили мои родители, но те, кто родился в 50-60-70-80 годы в СССР, никогда не голодали. И если вам расскажут, что продуктов не было, не верьте: было всё, не было деликатесов, но мы о них тогда и не знали, а вот о тех, чистых и вкусных продуктах, ностальгируем до сих пор.

Всё, что я перечислила, и сейчас есть на нашем столе, кроме киселя, хвороста, пирогов с тыквой, сухого какао и вафель "Артек"

Кафе "Ласточка". Предположительно 1956 г.

Как ни крути, но именно в СССР придумали бутерброд с маслом и колбасой, обед из трех блюд и многое другое. Так что извините, господа капиталисты.

КОТЛЕТЫ И КВАС ПРОТИВ ГАМБУРГЕРОВ И КОЛЫ

Помните кадр из фильма «Бриллиантовая рука»: ночь, Семен Горбунков обнял загипсованной рукой свою жену.

— Сень, а ты Софи Лорен видал?
— Нет.
— А кока--колу пил?
— Угу.
— И как?

Здесь герой перекосил лицо, мол, ничего особенного. Но, как ни странно, именно этот напиток мог стать народным в Советском Союзе. В середине 30-х годов народный комиссар пищевой промышленности Анастас Микоян отправился на три месяца в США, чтобы изучить, как организован капиталистический общепит. Домой он привез 25 автоматов по производству гамбургеров и промышленный рецепт кока-колы. Эти два американских изобретения нарком планировал запустить в массовое производство в СССР, но помешала война.

Зато именно гамбургеры взяли за образец, когда придумывали наши котлеты, а колу — при производстве заводского кваса. Кстати, столовые самообслуживания и гастрономы, консервированный томатный сок и быструю заморозку продуктов Микоян тоже подсмотрел у американцев.

НАШ БУТЕРБРОД — САМЫЙ БУТЕРБРОДНЫЙ В МИРЕ

Слово «бутерброд» немецкого происхождения, но в Германии наши бутерброды не понимают. Дело в том, что только у нас придумали намазывать хлеб сначала маслом, а потом класть на него ломтик колбасы/ветчины и/или сыра. Совсем уж экзотика для неподготовленного иностранца — толсто намазать хлеб картофельным пюре или пшенной кашей, как делал советский мальчик в рассказе Виктора Драгунского «Что любит Мишка».

СОВЕТСКИЕ ПРОДУКТЫ БЫСТРО ПОРТИЛИСЬ

Хлеб, гречка, колбаса, масло, котлетный фарш. В СССР у этих продуктов был ярко выраженный и очень приятный запах, который сегодня исчез. Хлеб черствел, а сливочное масло оттаивало при комнатной температуре не так быстро, как сейчас.

А вот мороженое, наоборот, таяло быстрее и было калорийнее: в роли стабилизатора тогда использовали крахмал и муку, тогда как сегодня добавляют камедь и натриевую соль. «К счастью (или несчастью) многие современные продукты гораздо меньше подвержены процессам гниения, скисания и прочему естественному разрушению, что заставляет задумываться о естественности самих продуктов», — замечает автор книги «Общепит. Микоян и советская кухня» Ирина Глущенко.

НА ВТОРОЕ БУДЕТ КАША, А НА СЛАДКОЕ — КОМПОТ

Главным диетологом в СССР был профессор Мануил Исаакович Певзнер. Он категорически не признавал специи и жарение, считал, что кухня в СССР должна быть «здоровой и спокойной». Поэтому за основу блюд «Книги о вкусной и здоровой пище» взяли отварное мясо, макароны, рис, сырники, молочные каши, куриные бульоны и кисели. То есть… еврейскую кошерную кухню.

Мануил Певзнер также настаивал, что завтрак всегда должен быть горячим, а обед состоять из супа, мясного или рыбного блюда с гарниром из крупы и овощей и «третьего» в виде компота или киселя. Ужин — снова что-то мясное или рыбное с овощами. Этот трехразовый рацион с трехчастным обедом (в детских и медицинских учреждениях случался еще полдник) больше нигде в мире не практиковался. Певзнер же разработал и знаменитые 15 диетических столов, которыми до сих пор пользуются в лечебном питании.

ЧТО БУДУТ ЕСТЬ СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ, РЕШАЛ ОДИН ЧЕЛОВЕК

Все тот же Анастас Микоян дегустировал продукты, прежде чем их запускали в массы. Если еда ему не нравилась, попасть на стол к советским гражданам у нее не было никаких шансов. К счастью, воспитанный в кавказских кулинарных традициях нарком отличался хорошим вкусом.

Множество разновидностей колбас, включая «Докторскую», «микояновские» котлеты, сосиски с зеленым горошком, сгущенка, тушенка, мороженое и даже спаржа в консервах — все это появилось в СССР во время наркомовского пищевого правления. Некоторые из этих продуктов продаются и сейчас, другие исчезли навсегда. Например, маргагуселин — под этим загадочным словом скрывался маргарин с запахом гусиного жира.

КОТЛЕТА ПО--КИЕВСКИ — ШЕДЕВР СССР

Одним из самых популярных мест досуга советских людей являлся ресторан, в меню которого практически всегда список самых дорогих горячих блюд венчала котлета по--киевски . В киевском ресторане «Динамо» после денежной реформы 1961 года она стоила 1 рубль 25 копеек. В 60-е годы котлета по--киевски была в меню практически всех ресторанов Киева, да только в нескольких из них она готовилась и подавалась правильно: со сложным гарниром на крутоне (специально приготовленном сухарике).

Среди них — «Динамо», «Столичный», рестораны гостиниц «Москва» и «Ленинград» . Но в ресторане «Театральный», на углу улиц Ленина и Владимирской, ее делали лучше всего, скрупулезно следуя всем правилам. Но шло время, и технология приготовления котлеты по-киевски стала упрощаться. В промышленное производство куриное филе стало поступать уже без косточки. А в некоторых заведениях филе и другие оставшиеся части курицы и вовсе стали пропускать через мясорубку. Ну, а потом в ход пошли бройлерные куры. И теперь стали готовить три котлеты из неподвижных тучных бройлеров, вместо двух из правильной курицы, которая вела свободный образ жизни.

А вот рецепт настоящих котлет по--киевски. С грудки снимаются два филе, крыло обрубается по плечевую косточку. Приготовление филе для полуфабриката обязательно производилось на мраморном столе. С ножа «тройка» вторым ножом срезалась нижняя пленка, покрывающая филе. Удалялись внутренняя жилка и пленка с маленького филе. Плечевая косточка зачищалась, и сустав на соединении с филе обязательно обрубался под углом.

Если его оставить, котлета в этом месте получится сыроватой. Филе оббивалось специальным инструментом, который назывался тяпка, там же, на столе. Из сливочного масла, предварительно отбитого этой тяпкой до эластичности пластилина, делалась тридцатиграммовая «пулька», которую клали на отбитое основное филе. Сверху прикрывали миньоном и придавали грушевидную форму. Для панировки сухой батон или пшеничный хлеб зачищался от корки и натирался на терке до крошки.

Котлета, которой уже была придана форма, обваливалась первый раз в сухарях, опускалась в лизон (яйца, взбитые с солью), потом снова в сухари. И так два раза. Затем полуфабрикат опускался в специальный фритюр (половина растительного масла, половина животного) при температуре 180-185 градусов на 3-5 минут.

После котлета доставалась шумовкой и помещалась в духовой шкаф при температуре 240-280 градусов. Держали ее там минут семь--десять до образования пеночки сверху, что было признаком ее готовности.

«ПОЛЕСЬЕ» — НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК ЧЕРНИГОВЦАМ

На Черниговщине в конце 50--х годов появилось большое количество столовых, кафе (они, как правило, располагались вблизи авто- и железнодорожных вокзалов и как один назывались «Встреча» или «Зустріч»), а также ресторанов. В областном центре в 1951 году появился знаменитый ресторан «Десна». Почему--то по документам это заведение имело статус кафе, но на самом деле это был ресторан.
Также известной популярностью у черниговцев пользовались рестораны «Украина» и «Чернигов». Последний после реконструкции стал называться «Старый Чернигов».

Заметным событием в городе стало появление на улице Ленина (сейчас пр--т Мира) торгового комплекса «Полесье». Его двери распахнулись перед черниговцами в последний день уходящего 1966 года. Газеты того времени писали: «Полесье» — это ряд магазинов — радиотоваров и телевизоров, фототоваров и часов, подарков и кулинарии. На втором и третьем этажах — столовая и кафе. Весь четвертый этаж занял уютный ресторан».

Стоить отметить, что посещение ресторанов в то время не считалось роскошью. Ужин за столиком на четверых мог уложиться в сумму не более 100 рублей.

Также черниговцы охотно посещали кафе города. Самыми популярними были «Ласточка» на Валу и «Деснянські хвилі» на Алее Героев. Эти заведения общепита не дожили до наших времен. А жаль, старожилы говорят, там были необыкновенно вкусные лимонад и мороженое.

Ресторан "Десна". 1951

Ресторан "Украина". Январь 1962 г.

Андрей Димич, фото из домашнего архива Константина Ягодовского, еженедельник "Слово Черниговщины", №16